Мамы дорогие!

Как миллиарды рублей, выделяемые государством на материнский капитал, оседают в карманах чиновников и риелторов

Материнский капитал в России начисляется при рождении первого ребенка с 2020 года, сейчас это 483 882 рубля. За второго и последующего — по 155 550 рублей. До 2020 года маткапитал был положен, только начиная со второго отпрыска в семье, в 2007 году выплата была установлена в размере 250 000 рублей, ежегодно повышалась и к 2019 году подросла до 453 тысяч.

На руки родителям эти деньги не дают, и потратить их по закону возможно только в интересах ребенка и только на установленные законом цели, каковых всего три: образование, социальная адаптация и интеграция в общество детей-инвалидов, улучшение жилищных условий.

Самый реальный способ превратить маткапитал в живые рубли и отдать их жуликам, судя по практике, — новое жилье для семьи. Чем меньше это «жилье» приспособлено для жизни и чем больше оно разрушено, тем больше выгода участников сделки.

Читайте ещё:Топ-менеджер «Ростелекома» Шадрин арестован по делу о мошенничестве

Петр Саруханов / «Новая»

Веселенькая картина на стене с Котом в сапогах намекает на детскую комнату. Отсутствие отопления, канализации, пола, потолка, оконной рамы и наличие битого кирпича не должно нас ввести в заблуждение: эта квартира была приобретена за счет материнского капитала в доме № 1 деревни Клоково Торжокского района Тверской области матерью с двумя детьми. Счастливое детство обеспечено.

Таких квартир и домов только в одном районе центральной России — десятки, а скорее сотни.

Просто, примитивно, но действенно. Если образование собственных детей родителей не волнует и встает задача, как обналичить материнский капитал, недвижимость — очевидный путь к успеху. Приобрести не имеющие фактической ценности, но стоящие на кадастровом учете развалины на весь «капитал», деньги поделить с «продавцом». Пенсионный фонд, выделяющий деньги, будет интересовать только формальная сторона вопроса, а согласно Росреестру, всё в порядке, недвижимость в наличии. Проблема с поиском соответствующей требованиям «недвижимости» решается мудрыми риелторами. Скорее именно некоторые риелторы берут на себя труды по поиску чадолюбивых клиентов. Это их интерес, потому что основную прибыль от незаконной сделки получают именно они.

Если все довольны, найти следы сложно. Персональные данные — российская священная корова, и ни один государственный орган сведениями о том, где многодетные семьи приобрели за счет маткапитала жилье, не поделится.

Найти Клондайк аферистов и прикинуть масштаб помогла политическая борьба.

Квартира для детей. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Депутат и руина на полтора миллиона

Летом 2019 года в полицию обратилась жительница Торжка Оксана Кудякова. По ее словам, в 2016 году по распоряжению депутата Торжокского районного совета Марины Беловой был противозаконно снесен принадлежащий Кудяковой жилой дом. Тогда в возбуждении уголовного дела о самоуправстве было отказано, вновь правоохранители проявили к нему интерес в июле 2020 года, когда Беловой предъявили обвинение по второй части статьи 167 УК — уничтожение чужого имущества общеопасным способом, из хулиганских побуждений или повлекшее тяжкие последствия. Дело тянулось год, в июле 2021-го Торжокский районный суд установил, что Белова виновна, и приговорил ее к полутора годам лишения свободы условно. Сама Белова связывает приговор, который считает несправедливым и незаконным, с политикой: летом 2021 года она боролась за мандат депутата Госдумы при поддержке партии «Яблоко» (выборы осужденная Белова проиграла). 6 октября 2021 года Тверской областной суд принял решение по апелляционной жалобе госпожи Беловой и ее защитника адвоката Юрия Гервиса: решение Торжокского горсуда оставлено в силе.

Можно считать, что сражение против Беловой выиграно. Но одно уголовное дело против провинциального муниципального депутата может вызвать тектонический сдвиг. Конечно, если Белову услышат. Пока не услышали, хотя ее самостоятельное расследование может потянуть на сотню уголовных дел только в Торжокском районе. Это если не идти вглубь и вширь.

Кто и что снес в Галках

Читайте ещё:Уголь и цианиды: Струков и Трембицкий способствовали возрождению опасных карьеров?

По версии Марины Беловой, в 2016 году она вместе с соседями облагораживала родную деревню Галки, в том числе было разобрано и вывезено несколько старых развалившихся домов. Среди них и останки дома 25А. По словам Беловой, дом насквозь прогнил, одной стены фактически не было, крыша провалилась, и никакой ценности строение не представляло. Последней известной ей владелицей дома была Лидия Бубнова, скончавшаяся в 1998 году.

Белова считает, что это был уже не дом, а бесхозные (как она полагала) развалины, в которых невозможно было проживать, которые невозможно восстановить, а можно было только убрать с глаз долой.

По версии титульного собственника строения, Оксаны Кудяковой, был разрушен принадлежащий ей вполне пригодный для жизни жилой дом, приобретенный ею для своей семьи в 2014 году за счет материнского капитала, за 430 тысяч рублей. Которые она и попросила взыскать с Беловой, приплюсовав 1 миллион рублей в качестве возмещения морального ущерба.

Не вдаваясь в подробности уголовного дела, предлагаем посмотреть на фото объекта, сделанные весной 2013 года. На оригиналах снимков и видео (есть в распоряжении редакции) запечатлен в основном ребенок Марины Беловой, а дом попал в кадр случайно. Но оценить состояние постройки, как нам представляется, вполне возможно, а ребенок в кадре позволяет датировать снимки с точностью до полугода. 

Дом в деревне Галки. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Кудякова в разговоре с «Новой» утверждает, что дом был вполне приличный: «Когда я его приобретала, он был нормальный».

На вопрос, зачем она приобретала совершенно непригодную ни для чего, судя по фото 2013 года, развалюху, когда за сравнимые деньги в Торжокском районе можно приобрести пригодный для жизни дом, аргументировала: «Каждый приобретает то, что он хочет».

Защищаясь от уголовного преследования, Марина Белова узнала историю дома. Он оказался не домом, а каким-то банкоматом для маткапитала.

Построенный в советские времена дом, как и прочие деревенские постройки того времени, не был оформлен как объект недвижимости до самой смерти владелицы Лидии Бубновой в 1998 году. Некоторое время его как бы не существовало, он тихо разрушался, никак не отражаясь ни в каких официальных бумагах. Вдруг в 2013 году здание получает официальный статус — нашелся сын покойной хозяйки, Юрий Бубнов, и, спустя полтора десятка лет после смерти матери, его в права наследования ввел нотариус. Через пару месяцев после оформления права собственности на дом (или то, что от него осталось) Бубнов дом продал одному из торжокских риелторов. Интересно, что Бубнов в этой истории появился мельком. Его жизнь в основном проходила в местах заключения, и принятие наследства пришлось на то время, когда он ненадолго оказался на свободе.

Совсем ненадолго: продавал дом он, уже находясь в очередной раз в СИЗО, по доверенности.

Еще через месяц дом (состояние которого видно на фото Беловой, сделанных весной 2013 года) приобрела мать двоих детей Анастасия Степанова, за счет материнского капитала. И через два месяца продала риелтору, не выделив доли в собственности детям, что, согласно закону, является основанием для отказа в регистрации сделки. На обращение «Новой газеты» в соцсети госпожа Степанова не ответила.

Два месяца — какой-то сакральный срок. Потому что через два месяца этот дом за счет материнского капитала приобретает уже известная нам Оксана Кудякова. Непреодолимое стремление мам приобретать для улучшения жилищных условий своих детей именно этот сгнивший дом в деревне Галки необъяснимо.

История «многодетной» халупы в Галках могла и продолжиться, так как госпожа Кудякова (как и предшественница, в нарушение закона не выделившая доли в праве на недвижимость своим несовершеннолетним детям) заключила договор о купле-продаже дома, но случилось чудо и местный отдел Росреестра сделку остановил, отметив, что доли в собственности несовершеннолетним детям не выделены, а сама сделка вызывает сомнения.

Неоднократные обращения депутата Беловой в полицию и прокуратуру с заявлениями о мошенничестве с использованием материнского капитала закончились вечным пинг-понгом с отказами в возбуждении уголовных дел, отменой таких постановлений как необоснованных, дополнительными проверками и новыми отказами — и так девять раз.

Схема

Председатель комиссии по социальной политике в Совете депутатов Торжокского района Марина Белова заинтересовалась механизмом аферы. Если только через один полуразрушенный дом в деревне Галки дважды прокрутили материнский капитал, то что мешало проделать подобные манипуляции в других местах? Версия подтвердилась многократно. В беседах с бывшими и действующими главами местных администраций, руководителями хозяйств, да и просто местными жителями Белова выяснила, что схема действует повсеместно.

Почти в каждом поселении нашлись руины, непригодные даже на дрова, которые исправно приобретались семьями с детьми за счет материнского капитала.

«Только в Торжокском районе мною выявлены десятки таких домов. Не десятки — можно говорить о сотнях. И это не только наш район, в своих поисках я встречала точно такие же истории в соседних районах: в Конаковском, в Вышневолоцком, в Кувшиновском», — рассказывает Белова, перелистывая страницы толстого блокнота, исписанные адресами найденных ею развалин.

Собранное досье, даже в не слишком систематизированном виде, внушает уважение. Но пока — это записи в блокноте. Десятки и даже сотни домов в одном районе, использованные для примитивной мошеннической схемы, могут показаться сказкой. Нехитрая проверка показала, что Марина Белова права, и масштаб может оказаться даже более серьезным.

Способ самый простой, но действенный. Мы ткнули в несколько адресов наугад, сели с Мариной Беловой в автомобиль и проехались по выбранным деревням. Указанные депутатом развалины с адресами жилых домов оказались на месте.

Второй этап — проверка наличия несуществующего фактически жилья в Росреестре и регистрации перехода прав на развалины. Информация Беловой оказалась почти стопроцентно точной. Чуть менее 100 процентов — потому что не все увиденные «живьем» руины удалось идентифицировать по кадастровым учетам.

Бараки семейного счастья

Витриной материнского капитала в Торжокском районе за явным преимуществом объявляется населенный пункт Клоково. От Торжка 12 километров, полтора десятка живых домохозяйств, обывателей — меньше сотни. За последние шесть лет в Клоково устремились мамы с детьми, жилье в деревне приобрело более дюжины семей. Вроде бы, если посчитать, получается, что вся деревня выкуплена на материнский капитал. Это не так. Клоково стало «столицей маткапитала» благодаря советскому наследию в виде трех двухэтажных многоквартирных домов.

Дома в Клоково. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Дом в Клоково. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Снаружи они выглядят устрашающе. Облезшие заброшенные бараки, редко в каком окне сохранились стекла. Подходы заросли травой и кустарником, полное отсутствие жизни и запустение.

Войдя в то, что осталось от дома, понимаешь, что внешний вид обманчив. Снаружи это еще похоже на какое-то жилище. Внутри заметно, что жизнь ушла отсюда давно и навсегда, и никакой ремонт невозможен даже теоретически. Только сносить. Проваленные или отсутствующие полы, разломанные печи, хлам, лестницы без перил, плесень и грибок.

Об электричестве и водопроводе вспоминать было бы странно. Отопления нет никакого, печи если и были, то разбиты.

Дом в Клоково внутри. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Таких бывших домов три, они числятся в Росреестре по порядку, №№ 1, 2 и 3 в деревне Клоково. В доме № 3 мы находим остатки жизни. С опаской поднявшись на второй этаж, находим единственную жительницу — пенсионерку Лидию Борисовну. Она живет в комнате на втором этаже руинированного барака, но не жалуется, несмотря на отсутствие света и центрального отопления, говорит, привыкла: «И сарайчик свой, и огород».

Получила квартиру от колхоза Лидия Борисовна в 1992 году, когда в домах еще была какая-то жизнь, но к началу двухтысячных осталась единственной жительницей трех бараков. Она утверждает, что уже более двух десятков лет никто, кроме нее, в этих домах не проживает, а сами дома пребывают в полуразрушенном состоянии: «Никого в этих домах, кроме меня, давно нет. И как? Там же все полы поснимали, двери поснимали, печки поломали, ни окон, ни дверей. К двухтысячному году уже никого не было. Одна я осталась». Вспоминает, что около десяти лет назад председатель колхоза имени Калинина Тишкин якобы продал эти дома каким-то риелторам по 150 тысяч рублей за здание, но появление нового собственника на состоянии домов никак не отразилось.

Позже бывший председатель колхоза Виталий Тишкин подтвердил «Новой газете», что дома, которые стояли на балансе хозяйства, он действительно продал примерно в 2012 или 2013 году неким риелторам, и считает это удачей: «Они [дома] были почти в таком же виде, как сейчас.. Я рад был, что спихнул с баланса колхоза такую дрянь». Сумму сделки господин Тишкин не припомнил. 

Новая жизнь старых бараков

Не верь глазам своим. Вроде бы с начала века ничего с бараками не происходило, кроме постепенного разграбления и разрушения. Но если посмотреть документальную историю, картина меняется.

Дом № 1 был полностью выкуплен торжокским риелтором Артемом Останиным, оформлен официально как объект недвижимости в Росреестре, разделен на квартиры, которые затем распроданы. Дом № 2 по такой же схеме оформлен другим риелтором, одновременно депутатом Торжокского городского совета Андреем Горшковым. О собственнике дома № 3 в Росреестре информации пока нет.

Согласно кадастровым документам, в доме № 1 в 2014–2020 годах все восемь квартир раскупили новые счастливые собственники, семьи с детьми, улучшившие свое жилищное положение за счет материнского капитала.

В доме № 2 из восьми квартир выкуплены четыре.

В доме № 3 (в котором умудряется выживать Лидия Борисовна) продажи пока не начались.

Квартиру № 1 в доме № 1 в 2014 году приобрела для себя и своих двоих несовершеннолетних детей женщина по имени Эльмира (фамилия известна редакции). Похоже, это та самая квартира с Котом в сапогах на стене, которую мы показали в начале нашей истории. Номеров на дверях, как и большинства самих дверей, в доме не сохранилось, так что возможна ошибка и квартира, о которой мы говорим, — соседняя, она выглядит не хуже.

«Новая газета» дозвонилась до Эльмиры. Она уверена, что «вложила деньги». Но похоже, что владелица недвижимости много лет не бывала в квартире, купленной для своих детей, и даже не знает, в каком именно доме ее собственность расположена.

— Эльмира, подскажите, вы приобретали жилье за счет материнского капитала в деревне Клоково в 2014 году?

— Да.

— Что с этим жильем происходит сейчас, вы можете сказать?

— Ну, у нас квартира в городе [Торжке] есть. И там квартира.

— Я недавно был в Клоково и видел эту квартиру. Мне кажется странным подобное вложение маткапитала. Дом разрушен, в разрушенном состоянии он находился и в 2014 году, никто в здравом уме не стал бы там приобретать квартиру, не так?

— Мы когда ездили, нормально все было, и бабушка там жила.

— Эльмира, «бабушка» живет в третьем доме, кстати, в таком же разрушенном, а ваша квартира в первом. Есть представители администрации, есть соседи, есть та же «бабушка», с которой я разговаривал. Все утверждают, что эти дома стоят в полуразрушенном виде более 20 лет. А фото вашей квартиры я могу вам прислать, если есть сомнения.

— У меня своя правда. Я вложила деньги.

Дом в Клоково внутри. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Примерно та же история с остальными квартирами. Семь из восьми квартир дома № 1, как удалось установить «Новой газете», в 2014–2019 годах приобретены мамами с двумя-тремя детьми. По еще одной квартире точных данных получить не удалось.

В доме № 2 та же картина. Из четырех проданных в 2017–2020 годах квартир, как мы узнали, две куплены женщинами, у каждой по два или три несовершеннолетних ребенка. Одна квартира приобретена за символическую сумму ушедшим в запас военнослужащим, для оформления регистрации в Тверской области. Смысл приобретения еще одной квартиры мы не выяснили.

Риелторы не помнят

Артем Останин в разговоре с «Новой газетой» сослался на большое количество сделок, которые сложно запомнить.

— Артем Анатольевич, вы как риелтор успешно работали с материнским капиталом и заселили аж целый дом в деревне Клоково?

— Мы много чего продавали. Честно, не помню.

— Не могли бы вспомнить, один дом полностью распродан вами по квартирам, как я понимаю, на средства покупателей по программе материнского капитала. Но этот дом фактически разрушен…

— Наверное, да, может быть, продавали. То, что мы продавали, — квартиры были в нормальном состоянии: окна, двери… А то, как люди относятся к своему жилью… я вам не могу сказать.

Со слов господина Останина,

около года назад компьютер его компании пришел в негодность и после замены жесткого диска он затрудняется дать более точный ответ.

По его просьбе редакция направила вопросы по электронной почте. На момент публикации ответов не получено.

Андрей Горшков на вопрос о том, продавал ли он квартиры в доме № 2 в деревне Клоково за средства, полученные по программе материнского капитала, ответил: «Возможно». Попросил направить ему вопросы в письменном виде, что и было сделано. Ответа также не последовало.

Каждой деревне — материнский капитал

Деревня Клоково хороша для иллюстрации, одна многоквартирная развалина позволяет сразу увидеть смысл торговли фактически отсутствующим жильем. Но это исключение, как и бараки в тверских деревнях. Основная торговля идет обычными индивидуальными домами. Точнее, бывшими домами. Марина Белова говорит, что один-два таких дома можно найти почти в каждой деревне, а только в Торжокском районе — более 450 деревень, не считая заброшенных.

Проверяем. Находим и дома, и их формальных владельцев. Вот дом в деревне Глядини, в 2013 году оформлен в собственность риелтора, в 2014-м — перепродан.

Дом в деревне Глядини. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Дом в деревне Глядини внутри. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Вот дом № 10 в деревне Терешкино. Продан многодетной семье, которую тут никто из соседей никогда не видел.

Дом в деревне Терешкино. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Дом в деревне Терешкино внутри. Фото: Денис Коротков / «Новая газета»

Фотогалерею можно продолжать почти бесконечно, напомним, деревень в Торжокском районе — более 450.

Маткапитал — риелторам

«Никто в нашей провинции не рассматривает материнский капитал как деньги на оплату образования детей. Если говорить о дошкольном или дополнительном образовании, то в Торжке, например, особо и нет такой возможности. О высшем образовании говорить не приходится, это многим родителям видится как слишком далекая и малореальная перспектива», — объясняет Марина Белова масштаб обналичивания материнского капитала. А главное, большинство из тех, кто идет на подобную аферу, принадлежит либо к крайне малообеспеченным (читай: бедным) слоям населения, либо к откровенно маргинальным.

Это действительно так. Насколько можно судить по открытым официальным данным и социальным сетям, почти все новые собственники бессмысленной недвижимости — люди небольшого достатка, с исполнительными производствами от ФССП и записями в черных списках банков.

Михаил Романовский