В отечественной угольной промышленности складывается парадоксальная ситуация

С одной стороны добыча твердого топлива только увеличивается, а с другой уже несколько угольных компаний обанкротились за последние годы.

Например, под самый конец 2020 года признали несостоятельной кемеровское ООО «УК Полысаевская», задолжавшее кредиторам 8 миллиардов рублей. Два миллиарда компания должна ВТБ, более 2,5 – Сбербанку, а 3,5 миллиарда требует ФНС. А вообще «Полысаевская» рухнула из-за одного кредитного договора, в котором как дочернее предприятие выступила поручителем у ООО «Углетранс», взявшей у Сбера 1,5 миллиарда рублей. Последняя не выполнила перед банком своих обязательств.

В этой ситуации речь может идти о создании компаний-прокладок с целью сместить происхождение денежных потоков с банкротящихся предприятий на взаимозависимые компании. «Углетранс» создал «Полысаевскую» в 2017 году, в структуру которой вошли четыре шахты. Учредитель надеялся их модернизовать и вывести из предбанкротного состояния, ведь мощность трех шахт превышала 11 млн тонн угля в год. Но ВТБ заявил учредителю процедуру банкротства, а «дочка» пошла следом. Есть еще на угольном рынке такой монстр, как «Сибирская угольная энергетическая компания» (СУЭК), которая до 2022 года принадлежала олигарху Андрею Мельниченко. Контролируя компанию, он сколотил состояние в 14 миллиардов долларов. СУЭК Мельниченко организовал в 2001 году со своим партнером Сергеем Поповым, поскольку нужно было систематизировать энергетические активы, в том числе и угольные, которые они хаотично приобретали за Уралом практически даром.

Сейчас это ведущая угольно-энергетическая компания в мире, одна из пяти крупнейших поставщиков на мировом угольном рынке. Предприятия СУЭКа расположены в 14 российских регионах, однако юридически они подконтрольны организациям из недружественных стран. АО «СУЭК» владеет кипрская AIM Capital Se. Сам Мельниченко уже 15 лет живет в Италии. По одной из версий, перед попаданием под санкции он подарил все акции СУЭК и Еврохима своей супруге, сербской модели. По другой версии, над его бизнесом сформирован менеджмент, который контролирует совет директоров.

Всем этим владеет холдинговая компания, ей заведует траст с доверительным управляющим во главе с бывшим замминистра финансов США и генсекретаря Интерпола Рональдом Ноублом. Что касается банкротства сразу нескольких угольных компаний на фоне наращивания добычи угля, то тут бытуют сразу две версии. Когда участки добычи вырабатываются, они становятся не нужны забугорному хозяину. Тут их легче обанкротить, чем консервировать (это дело затратное). Но может, и наоборот, шахты банкротят, чтобы не кормить беглых олигархов с их офшорами? Ведь у бывшего банкрота появляется новый хозяин, не причастный к иностранному холдингу.